Никса | Nyx преступница и захватчица

внешность

Прозвища: Ночной кошмар Магикса Пол: женский Раса: ведьма Возраст: 25 лет Место рождения: Эраклион Место проживания: Весперия Деятельность: преступница и захватцица Ориентация: гетеро

способности

Левитация Как и все ведьмы, способна парить над землёй без помощи крыльев неограниченное время. Всё зависит только от её усталости. Покрывало тьмы В любое время дня, хоть даже на рассвете, способна с грациозной лёгкостью опустить солнце за горизонт и затянуть небо плотной тенью. Это не стоит ей больших усилий, но чем дольше держится искусственная тьма, тем больше ведьма устаёт. Проклясть навеки целую планету тоже было не так-то просто, и без помощи знаний Тенебриса магическую ночь больше недели Никса не продержит. Кошмарный сон Способна вмиг усыпить любого, а накладывать на спящих страшные или печальные сны для неё то же, что дышать. Может много, в любой момент и с наслаждением. Психологичность, а значит, мучительность сна, напрямую зависит от того, насколько хорошо ведьма знакома с целью. Незнакомым транслирует общечеловеческие страхи, вроде пауков или утопленников. Кошмар наяву Способна воздействовать на подсознание жертвы, запугивая её ещё до погружения в сон, что подарили ей силы Дизэнчантикса. Противник может как впасть в оцепенение от ужаса, так и ринуться в страхе прочь, это уже на его собственное усмотрение. Кроме того, это заклинание дарует возможность сеять в цель семена сомнений, вызывая самокопания и нерешительность, убеждая отступить от намеченного или, напротив, совершить глупость. Теневая завеса Окружает себя коконом из непроглядного мрака в целях защиты, либо опускает на небольшую территорию чёрное магическое полотно, дезориентирующее врага в радиусе действия. Энергетическая волна Слабый удар чистой магией, малоэффективен и используется редко.

персонаж

Внешность По крайней мере, в чем-то природа Никсу не обделила. Она была красива, причём отличалась, пусть не модельной и подиумной, но запоминающейся красотой. Во-первых, ведьма была фигуристой. Крупные грудь и бёдра делали её фигуру женственной и округлой, что подчеркивала волшебная при её лености стройность девушки. По сравнению с другими жителями Вселенной Магикс, она, однако, была невысока: жалкие 165 см. не компенсировали даже столь популярные у молодых высоченные каблуки. Ноги, однако, были у неё в самый раз, как у куклы Барби: прямые и стройные, длинные. Тёмно-синие её от природы, цвета индиго или глубокой ночи, волосы её стрижены по плечи и объемно распадаются от центрального пробора, обрамляя лицо. Макияж носит броский: яркая чёрная подводка, тёмные тени (своего рода домоделанный смокиайс), легкие румяна и, конечно, алые или вишнёвые губы. Помады она выбирает матовые, насыщенные. Это своего рода оградительная черта между правдой, которую лучше держать при себе, и ложью, что предназначается остальным. Предпочитает фиолетово-черные тона, души не чает в украшениях, особенно – из черного золота или, скажем, обсидиана. Не расстаётся с одной такой короной (подарок Тенебриса). Дома, в злодейском штабе, или на других нейтральных встречах одета повседневно: темно-лиловый топ с вызывающим декольте, черное болеро с вампирским воротником и ассиметричная юбка в тон из нескольких слоев тончайшего угольного цвета шелка. На ногах – грубые чёрные сапоги на низком каблуке с лиловыми набалдашниками. В Дизэенчантиксе несколько преображается. Всё же, это превращение подразумевает если не изящество, то хотя бы дань утонченному  вкусу древних богинь. Тона при этом остаются теми же: лилово-фиолетовый, чёрный, возможно, сиреневый или голубой. Разве только каблук становится выше. Характер Характер у неё был ломанный, как кривая, и в какой-то степени переменчивый, как погода. Разные знакомые могли дать о ней совершенно разное описание. С одними людьми она вела себя так, с другими - вот эдак. Неизменно было одно: её доброжелательность напрямую зависела от двух вещей, что по своей природе были практически одним и тем же. Если человек ей нравился или был чем-то полезен и нужен - девушка относилась к нему со всей искренней или напускной сердечностью, если был одновременно неприятен и, что важнее всего, бесполезен, могла изводить насмешками и тиранить оскорблениями, издеваться, либо попросту игнорировать. Чаще, конечно, она именно притворялась и других к себе настоящей подпускала с большой неохотой. Никса была избирательна во многом: двойные, а то и тройные, четверные её стандарты распространялись не только на ее личное отношение к людям, но и на способ взаимодействия с ними. Несчастным - утешение, болтливым - слушателя, неуверенным - поддержку и опору. Сложно сказать, где именно Никса нахваталась такого профессионального двуличия: на улицах ли родного городка, во время ли учёбы в школе или колледже, но сама эта концепция притворного расположения ко всем, кто был полезен, въелась в неё несмываемой краской. Людей (фей, эльфов, ведьм и гуманоидов) она легко классифицировала и делила на небольшие группки (Пустомели, Напыщенные индюки, Герои в красном плаще, Зануды, Забитые мышки и т.д.), каждому новому знакомому придумывая эпитет поинтересней для удобства взаимодействия, понимания и для собственной потехи. До предела любознательна. Как умышленно, так и от природы. Чтобы создать действенный кошмар, нужен индивидуальный подход и большая база досье на жертв, и чтобы выведать их страх, сначала нужно изучить обстановку... Чтобы править, нужно знать все особенности подданных... Чтобы использовать заклинание, надо знать его предысторию, побочные действия, ограничения, возможности усилить... В общем, ей было интересно всё и выражалось это в маниакальном желании изучить каждую мелочь. Она читала все попадающиеся нежелтые журналы, она исследовала все попадающиеся книги, она из кожи вон лезла, чтобы вытянуть из собеседника любые подробности. Не мытьем, так катаньем, не расспросами, так пытками. Лишенная всяческой брезгливости и наделенная судьбой чрезмерной тягой к власти, не гнушается никакими из методов, даже самыми грязными, достигнув апогея возможной циничности. Придётся ли убивать, пытать, копаться в плоти и крови - не важно. Важен результат. Помимо власти, знаний и чужих страданий она, всё-таки, любит и ещё кое-что. Ей нравятся её новые силы, настолько, что она почти одержима придумыванием новых возможностей их применить. Наслаждается построением сложных многостадийных схем, где важное место отведено ночи, тьме и кошмарам. На дух не переносит необоснованный оптимизм и легкомысленных наивных инфантилов, что не смотрят дальше своего носа и всех считают друзьями. Мир видит в нуарных тонах - слишком многого насмотрелась в детстве. При этом она не пессимистична и не предается унынию. Просто порой её всепробивающий реализм рушит даже самые смелые из надежд. Прекрасный критик и анализатор слабых мест и потенциальных ненадежных звеньев, она не лезет за словом в карман, когда заметит очередную слишком уж радужную перспективу в планах Тенебриса или Даркара, например. К последнему, кстати, относится с явным пренебрежением, в мыслях называя его не иначе как Пещерным червяком, с которым разделалась толпа пустоголовых школьниц. Ревностно относится к тому, что считает своим и очень злопамятна, всегда мстит если не большой бедой, но знатным ночным кошмаром точно. Бодрствует в основном по ночам и с трудом поднимается на рассвете, если того потребует необходимость. Испытывает странную любовь к черепам, костям и другой готической атрибутике. Благо хоть в волосы хрящики пока не засовывает... БИО Никса родилась в бедной и не слишком-то дружной семье. Два старших брата, одна больная младшая сестра. Крохотная лачуга, хоть и не землянка, вымазанная глиной, устланная старыми протертыми коврами  и заваленная рухлядью со всего серого света. Вот именно, серого. Белого в такой жизни было немного, но и чёрной её всё же назвать было трудно. Не сказать, что родители Никсу не любили. Просто детей-иждивенцев было слишком много, еды было слишком мало, ровно как и перспектив вылезти из этой неудобной ситуации. Зионе, развратной и во всех отношениях опустившейся женщине, дело до детей было далеко не всегда, и обычно периоды повышенной заботливости сменялись у неё если не запоем, то празднованием успешного завершения прибыльной операции собственного мужа. Тот был вором и пройдохой, в чём старшие сыновья его навострились не меньше. Кого по башке отоварят, кому назначат в тёмном переулке встречу. Отцовское ремесло, конечно, было куда тоньше и эфемерней: под покровом ночи, с пустым мешком и дозой адреналина в крови, но мальчикам нравилось решать проблемы жесче, прямее и быстрее. Крупного телосложения и недалекого ума, они с легкостью пробили себе путь в правые и левые руки главного по району. Большего им было не надо. Маленькую ведьмочку втянули в семейное дело, как только выяснилось, что та умеет. Все знали, что дитя не обделено магическим талантом: как-то же нужно было объяснить, отчего чуднОе чадо по ночам ошивается около спящих родственников, на шатких ножках пристально вглядываясь в их лица горящими лунным блеском не по-детски серьёзными глазками. Дитя вообще любило побродить ночью, днём едва просыпаясь на обед. Впрочем, особых проблем привыкшей работать после захода солнца фамилии это не причиняло. Итак, как только Никса заговорила, семейный бизнес стал приносить стабильный доход. Схема работала просто: изводим ночными кошмарами цель, а на утро она еле продирает глаза после бессонной ночи, днём уставшая и слабая, а к вечеру едва даёт громилам стоящий отпор, те забирают у жертвы наличные, пока отец семейства виртуозно добирает заначки хоть этой ночью, хоть через три дня недосыпа. А самое смешное, что и пинять-то тут не на кого. Спать надо чутче – вот весь ответ! Понемногу малышка выбиралась в местный «свет», к детям других полупреступных элементов, но вот незадача… Авторитетом её семейство не пользовалось. А всё братья, Ферн и Зунн. Оказывается, быть на побегушках главы местной шайки – это постыдно и мерзко, а если твоя мать не образец добродетели, странно говорить о высоком общественном статусе. Как ни старалась хитрая Никса переманить хотя бы даже самых непопулярных ребят в свой лагерь, тупая толпа оставалась непреклонной в своём намерении потешаться и кичиться своей властью. Ох, сколько колких шуточек отпускали в адрес Никсы дочурки главного дельца их нечестного гетто! А ведь способности-то свои им не покажешь – тогда прахом пойдет семейная схема, да и где там… Парочка ребят поудачливее тоже родились не без силы, но вот только куда более пригодной в быту. Знамо ли дело! Разбрасывай ходи повсюду огненные шары или чудовищ каких призывай себе – оно и в хозяйстве полезно, и лишний раз лезть к тебе отваживает. Не какие-нибудь ночные кошмарики. Сестрёнка вскоре померла, позволив Никсе узнать и еще одно правило: кошмары работают куда эффективней, если трогают цель до глубины души. На самом деле не хотела девочка кого-то специально пугать досмерти, но… так уж у неё всё получалось. Неожиданно и само собой. Напилась мама, разругалась, отчитала малышку ни за что, а та как со злости накинет на неё ночью трагические картины с видами на погибшую и, чего скрывать, любимейшую дочурку. Мать тогда совсем спилась и пала ещё ниже, а Никса… получила хороший урок. Одним ртом меньше, одной думающей дочерью больше… Никса становилась старше и умнее, колдовала мощнее, и круг замученных жертв начал сужаться. За поиском новых горизонтов перебрались с семьей на два квартала «выше», там же пристроили дочурку в мало-мальскую школу. Братьев её все равно учить было поздно. Тут Никса стала врать по-настоящему. О своем прошлом доме, о семейном бизнесе, о своих отношениях с другими детьми. Воровство сменилось мелким предпринимательством, затаённая обида и жажда отомстить, став сильнее встократ – скукой по прежним друзьям и славным денькам вместе. Даже ночные кошмары теперь служили не такой простой цели: у новых, первых в жизни Никсы подружек, оказались секреты, что позволяли ими вертеть, как девочке того хотелось. В тринадцать лет она помогла одной из одноклассниц сбежать из дома с непризнанным музыкальным гением, показав той на ночь сцену колющего грудь расставания, и получив взамен бесценный опыт колдовать, как того велит здравая корысть и жажда посмеяться. Поворачивать назад было уже поздно. В школе её магию всё-таки заметили, направили в Облачную Башню. Всё же набор в магические школы был явлением не только добровольным: властям самим было интересно, чтобы особо опасные элементы развивались под присмотром, а не в тёмных библиотеках на краю света и тьмы. Скрывать не будем: Никса сама магией интересовалась так много, что не заметить её собственный дар было трудно. Власть, власть и еще раз власть. Что, как не магия, даёт её быстрее всего остального?.. А особенно здорово, когда твоя вина не доказана, когда обидчики корчатся от слёз бессонными ночами, а ты над ними властвуешь. Да вот только нахваленное ведьминское пту оказалось не тем, чем описывали. Колдовать тут, конечно, учили. Да вот странно как-то: сюда не ходи, эти книги не читай, вот эти заклинания не используй, фей и пикси не обижай и крылья им не отламывай. Поначалу праведное негодование рода: «а школа ведьм ли то вообще?» сменилось в Никсе потухшим интересом к легкой и какой-то пресной учёбе. Изучи, что надо профессору, и веди себя, как он хочет, чтобы читать про чахотку у волшебных бегемотиков на два тома меньше, чем приходится одноклассницам. Не радовал и тот факт, что поговорить было особо не с кем. Все вокруг либо поглощены модой, красавчиками-специалистами и вампирским маникюром, либо чествуют на все лады более успешных во всеобщем понимании ведьм. Трикс. Или сами, с армией червячных монстров, или с Валтором и его обтягивающим трико, они всегда бросались в глаза и захватывали школу по щелчку пальцев, обосновывались там, срывая и без того не очень плодотворные занятия. Насмотрелась тогда Никса на тех, кто прёт на армию света прямо, словно танк, открываясь для огня со всех сторон и словно по глупости ожидая, пока вражеский натренированный пёс не подложит мину под пузо… Она была как раз на выпускном курсе, когда они захватили власть первый раз, ну а потом много о них слышала. Трикс то захватывали Башню, то лишались её, то вламывались снова с своей глуповатой схватке с феями и Красным фонтаном сразу, что в конечном итоге попросту перестало быть интересным. Очарованные на три раза профессора так же были выжаты ради знаний, как лимон… Тогда-то и появился Тенебрис, протягивая ей на одной ладони такие долгожданные полноценные знания, силы, заклинания, раскрытые возможности, а на другой – богатые подарки, заверения в своей власти над его сердцем и, конечно, приятное покровительство. Никса вообще-то была не из тех, кто от такого стал бы отказываться. И хорошо. Тенебриса она любит, любила и его изнуряющие тренировки, эксперименты, непроверенные заклинания, от которых ломило суставы и выворачивало наизнанку душу. Было трудно, на самом деле трудно, но каждый раз, когда удавалось ощутить в себе на каплю силы больше, Никса готова была вытерпеть стократ больше. Все эти опыты закалили её, сделали толстокожей, научили терпеть любую физическую и почти любую моральную боль, стиснув зубы, показали, какого жертвам самой ведьмы, когда они видят худшие из своих кошмаров прямо перед своими глазами… Да, Никса теперь изредка просыпалась в холодном поту от не самых приятных сновидений, но знала, что рядом с ней верный союзник, и самое главное – что она одна из немногих, кто обладает Дизенчантиксом, пускай и рожденным в результате упорного труда и обреченной на вечный мучительный сон планетки, где девушка и воцарилась, поддерживая, как температуру в духовке, оптимальный уровень жути для всех проклятых существ. Вторая планета пала не так-то просто. Ведьма потом три дня отходила от судорог по всему телу и ломоты в руках. Переколдовала. Это только с новым жаром запалило в ней жажду силы и дало повод заставить себя выжать из новых сил всё возможное, а не только ими упиваться. Пора было набирать подданных и подчиненных, а не делать всю грязную работу самим. Сейчас её место – Весперия, где нужно поддерживать здоровый крепкий сон, а также – вся остальная бесконечная магическая вселенная, словно окутанная ниточками, за которые нужно дёргать, чтобы послушные марионетки собирались в группы, притягивались к ней и выполняли все её указания. Никсе и Тенебрису нужны были союзники, да вот последняя не считала нужным им особо доверять. Благодаря новым силам ведьма научилась выборочно проникать в кошмары других, как бы далеко те ни были, и читать, узнавать, анализировать. Чувствуя любое крупное зло, она мысленно тянулась туда за знаниями, за союзниками и за силой, иногда даже оставляя свой законный, как сама считает, трон.

игрок

Как нас нашли: Реклама на форумах

Связь: gokuderatyan@gmail.com

Стиль игры: Могу подстроиться под соигрока, но удобнее посты по 1,5-2 к строк, чтобы избежать лишней описательности и воды.

Пробный пост

В этом недо-склепе, недо-храме было темно и сыро. Смешно вообще, как склеп может превратиться к храм и наоборот. Всё же зависит от того, какому богу ты служишь, каких идеалов придерживаешься, какую сторону выбрал… Никса вот с самого начала знала, за белых она играет или за чёрных. Как-то не было возможности сменить масть раньше, да и, знаете, желания не было тоже.

Итак, в храме было мрачно. Античные мраморные колонны едва-едва отражали слабый лунный свет, что с трудом находил себе дорогу в подземный заброшенный алтарь давно исчезнувших эльфов. Место буквально гудело от силы и тайных знаний, от могущества древних, которое они по какой-то причине бросили на полдороги, словно ненужный балласт. А что не нужно им, нужно нам.

- Еще раз. – сухо и кратко молвил её учитель, даже не повышая тона и не двигаясь. Он просто стоял и смотрел. Ждал. Никса поднялась на шатких каблуках с грязного пола, стряхнула с ног налипший песок. Усталость нужно было проглотить, засунуть себе куда подальше. Пусть ноют радужные феечки и их нежные пикси. Она не такая. Она лучше.

- O potestas tenebrarum pertingens animae inoboedientis somnium noctis opacae opercula oblitus.– Никса говорила твёрдым, ровным тоном, её голос звенел подобно оружейной стали во время сражения, высокими металлическими и отрывистыми звуками. Стоя в центре магического круга, начерченного ритуальной кистью из костей древних драконов, написанного густым люминесцентным отваром из редких линфейских цветов и крови нимф; что переливался тусклым беловатым блеском, поднимая от пыльного пола белесый холодный туман. - Tolle puerum et da illis vinculis dignum imperio! – заклинание было сложным, древним. Они едва прочитали его на полустёртом, шершавом, иссохшемся за столько лет свитке. Еле перевели его, вставляя по смыслу недостающие слова и угадывая морфемные части по каким-то очертаниям… В общем, да. Они заморочились.

Ничего не происходило. Абсолютно ничего. И если при прошлом прочтении магический круг хотя бы пальнул зарядом фиолетовых молний в ведьму и мага и вообще всё вокруг, если хотя бы отозвался резким и нестерпимым звоном, гудением хора тысячи мертвецов, то теперь… теперь не происходило ничего.

Ведьма рыкнула, топнула ногой, даже не оборачиваясь на Тенебриса, который закрыл бледное лицо ладонью и кусал костяшки пальцев в ярости. Ведьма просто выпрямилась и снова гулким тоном начала…

- O potestas tenebrarum pertingens animae inoboedientis somnium noctis opacae opercula oblitus. – ничего. Ни шороха, ни звона, ни вспышки. Глубокий вдох. Заново. - O potestas tenebrarum pertingens animae inoboedientis somnium noctis opacae opercula oblitus. – ничего. Девушка зажала глаза и шумно втянула в себя почти осязаемый от мрака и влажности воздух. - O potestas tenebrarum pertingens animae inoboedientis somnium noctis opacae opercula oblitus… O potestas tenebrarum pertingens animae inoboedientis somnium noctis opacae opercula oblitus!!! – последний раз она не выдержала, сорвалась на крик, оглушающий резкий, срывающийся. Голос её уже давно устал, нервы были на пределе, а истощенное тело просилось домой. Она ревела подобно раненому зверю, отчаянно и не контролируя себя… И это помогло. Отчасти.

Древние руны на полу запылали ярче, снова рождая свечение цвета молодого ириса и выбрасывая вверх столбы фиолетового жара, что не оставлял на теле ожогов, но вызывал невыносимую пламенную боль. Ноги ведьмы подкосились, не удержавшись на шпильках-каблуках, она рухнула наземь снова, остатками голоса договаривая заученные и записанные на подкорку строки. - Tolle puerum et da illis vinculis dignum imperio!

Девушку снова обдало фиолетовым пламенем, и она лишилась сил, чувств, бодрости. Тенебрис в ярости стукнул кулаком по ближайшей мраморной колонне. Похоже, снова осечка.